Б.И. Борисов

Юлик Назаров

Первое моё воспоминание о Юлике: столовая зоны «В» в цокольном этаже, двое первокурсников-математиков увлеченно обсуждают разные графики: трезубец Ньютона и др. Я тоже на первом курсе, только с потока механики. Ещё осень, мы ещё не успели как следует оглядеться и привыкнуть к новой жизни. Мы тоже проходим графики, но не решаемся так громко обсуждать их в столовой. Мне запомнился один из этих мальчиков — тоненький, невысокий, черноволосый. Вскоре узнал, что его фамилия Назаров, а звать Юлик.

Потом встретил его в каком-то из подмосковных походов. В походы нас приглашали и водили мехматские туристы, ребята со второго курса. В те времена суббота была рабочим днем, ходили мы всегда с одной ночевкой с субботы на воскресенье. Собирались довольно поздно на вокзале, уже темнело, потом электричка, потом в потёмках нас вели довольно долго, до середины ночи. Руководитель часто останавливался и с помощью фонарика всё разглядывал какой-то крок на клочке бумаги. Утром варили на костре, потом почему-то не шли, а валялись в палатках до часу или до двух, а затем шли в направлении электрички. Приезжали в общежитие поздно.

С туристами я ходил от случая к случаю, бывал на их слетах. А Юлик сразу влился в среду факультетских туристов и довольно быстро стал среди них своим.

Вспоминается один из туристских слетов. Были устроены соревнования между командами от разных факультетов. У кого раньше вода закипит, и всё такое. Среди прочего была эстафета (сейчас вспоминаю, это был уже точно не первый курс). Юлик был в команде нашего факультета, ему достался этап: подняться от берега вверх по песчаному косогору, в верхней части которого была небольшая песчаная стенка, а вверху росли деревья. От деревьев вниз спущены две верёвки, т.к. со старта выпускали по две команды. Надо было забежать вверх, перебирая руками верёвку, преодолеть стенку, совсем небольшую, а там и финиш (нетрудное упражнение, можно было и без верёвки забраться, но с верёвкой быстрее).

И вот команды бегут, Юлик ждет эстафеты у своей верёвки, соперник — у своей. Мехмат передаёт эстафету первым, Юлик побежал, перебирая верёвку, быстро добежал до стенки, болельщики радостно кричат, осталось чуть подтянуться, и он наверху. Но подтянуться он не смог. Руки, видно, совсем слабые. Спустился, попробовал ещё раз, потом ещё... Соперник уже давно вылез, Юлик постоял, передохнул, сделал ещё попытку, но силы его совсем оставили, и Юлик покатился по откосу до самого низа. Смотреть было тяжело.

То ли этот случай, а, может, что другое подвигло его на подвиги, только Юлик не пал духом, а стал упорно закаляться и тренироваться. На четвертом курсе он вышел покататься на каток в трусах, чем вызвал много разговоров.

Зимний вечер, огни, половина курса на катке, веселье, над катком звучит песенка про Мишку («где твоя улыбка, полная задора и огня?»). И явление Юлика на коньках и в трусах.

После окончания мехмата, в начале 60-х, я встречался с Юликом довольно часто. У нас была небольшая группа увлеченных альпинистов-фанатиков, выпускников МГУ. Володя Бобров, я, Юра Зыков, Володя Надбах — с мехмата, Юра Сычев, Юра Чаповский — с химфака, Валера Кравченко с геологического. В те годы мы тренировались в составе альпинистской секции Академии Наук (называлась СКАН). Для тренировок арендовали раздевалки в Лужниках. Проводил тренировки обычно Володя Бобров.

На эти тренировки приходил и Юлик. Посещал тренировки он регулярно, практически не пропускал. Юлик не был членом секции СКАН, он вообще не был членом какой-либо секции. Плановый альпинизм ему был не по душе, но он работал в одном из институтов Академии Наук и приходил на тренировки на законных основаниях. Тренировки он посещал аккуратно, вообще между нашей группой и Юликом отношения были довольно теплые: он подходил нам по человеческим качествам, а ему, видимо, импонировали наши спортивные возможности и то, что мы были c ним с одного курса.

К этому времени Юлик здорово изменился. Такой же невысокий, но коренастый, плотный, выносливый, грудь как бочка, легкие как меха, с черной окладистой бородой. Ничего не осталось от того тоненького субтильного мальчика.

Тренировались мы по полтора - два часа, на улице, в любую погоду. Много бегали, так что возвращались в раздевалки пропотевшие и усталые. Осеннее-зимний сезон начинался в сентябре. Одевались мы по погоде, а Юлик начинал сезон в одной и той же форме — выбегал в тапочках, майке и плавках. К ноябрю - декабрю холодало, а он всё так же в майке и плавках, без перчаток и без шапочки. Представляете картину — после долгого бега (1 - 1,5 часа) возвращаемся усталые, плечи в инее от пота, в перчатках, в шапочках, и среди нас один в плавках и в майке, без шапки, бежит весь красный, выставив вперёд заиндевевшую бороду и энергично размахивает руками: чух - чух - чух. Бежим мимо главной арены, навстречу девочки с коньками торопятся на каток и смотрят на нас удивлённо...

Раза два Юлик всё-таки ломался. Как-то во второй половине декабря случился мороз градусов двадцать или около. Юлик, как всегда, выбежал в плавках, мы даже пошутили, не отморозит ли он свой орган. Юлик ответил, что уж в этом то месте он одет тепло. Вернулись мы через час с лишним. Юлик красный, но местами на руках и плече белые полосы и пятна. Поморозился. На следующую тренировку пришёл одетый как все. И в этом сезоне зимой в плавках больше не бегал.

Через год с осени Юлик снова стал бегать в плавках. И бегал довольно долго, пока в очередной раз не переохладился, после чего бегал уже одетый. А дело было так.

Наша группа отрабатывала движение альпинистов в связках. Тренировались на деревьях, на снегу — на склонах Ленинских гор, на «скалах» — на стенах полуразвалившегося Царицынского дворца. Бывало, что и Юлик с нами занимался. Как-то он напросился позаниматься в Царицыно. Ездили мы туда зимой, по воскресеньям, погода была солнечная и морозная. Упражнение было такое: двойка двигается по стене, связанная веревкой. Первый уходит на 40 метров, второй страхует. Потом первый организует пункт страховки и страхует, а бывший второй подходит к нему и потом уходит вперёд, теперь он первый. И так далее. На веревку уходит около часа, а вся тренировка длится от трех до пяти часов. На сколько хватит азарта и терпения. Так вот, первый лезет вдоль стены, используя крючья и лесенки. Он в работе, ему тепло. А второй висит на стене, сидя в верёвочной петле, и выдает понемногу верёвку. Очень скоро он начинает замерзать. Мы для согрева начинали распевать кричалки: «Ветер стал деревья гнуть, не пора ли нам кернуть», «Руки мерзнут, уши зябнут, не пора ли нам дерябнуть» и т.д. В общем, мерзнешь до боли, пока не настанет твоя очередь двигаться. Наш Юлик тоже посидел на страховке и тоже хорошо промерз. Тренировку он выдержал достойно, но во вторник в Лужниках уже выбежал одетым, и на этот сезон беготню в плавках прекратил. Юлик не жаловался и не скулил.

Закалялся он упорно. Я рассказал только то, что видел, а ведь о многом он не рассказывал. И, конечно, его закалка давала плоды.

А вот ещё характерный эпизод. Дело было осенью, до морозов ещё далеко. Юлик на этот раз был одет как все, в тренировочный костюм. Под руководством Боброва мы делали разные упражнения на Ленинских горах в районе трамплина. Потом Бобров сказал: всё, бежим в раздевалки. Нам надо было пробежать по набережной до метромоста, по мосту на ту сторону, и там уже тоже по набережной в сторону главной арены к раздевалкам. Юлик решил срезать эту петлю. Мы побежали к мосту, а он прыгнул в воду и поплыл через Москву-реку. В одежде и в кедах. Пока мы делали крюк, Юлик успел переплыть и пристроился за нами. С него текло, а он бежал, оставляя огромные мокрые следы.

Не думаю, что он хотел выпендриться. Просто он был внутренне свободен. Большинство людей зажато в рамках условностей, сковано страхом. Люди играют в игры, сами того не осознавая. «Свобода», которую нам «подарили» в 91-м, на самом деле поработила ещё больше. Насилие и обман не уменьшаются. А Юлик был по настоящему свободным человеком: захотел переплыть — переплыл, никому не причиняя вреда.

Юлик не признавал официальный альпинизм. С организованными горными туристами его отношения тоже не сложились. Юлик путешествовал сам по себе.

Его восхождение на пик Ленина по тем временам было, конечно, достижением. На пик Ленина они ходили вдвоем: он и еще турист с мехмата. Этот напарник учился на курс старше нас, как раз он и водил нас, зелёных первокурсников, в подмосковные походы. Теперь роли поменялись, Юлик уже был лидером и шел впереди. Ближе к вершине идти тяжело, но Юлик все-таки дошел до вершины, а вот достиг ли вершины его партнер — не помню. Юлик потом рассказывал об этом восхождении, но давно это было, в первой половине 60-х.

В альпинизме восхождения, начиная с определённой сложности, фиксируются, как и достижения в других видах спорта. Юлик был вне альпинизма как вида спорта и, естественно, официально не мог зафиксировать свои достижения. Однако ему было не всё равно, знают о нем или не знают. О своем восхождении на пик Ленина он рассказывал широко. Делал доклад в Географическом обществе. Действительно, о подобном путешествии интересно послушать, если даже все эти места уже досконально изучены альпинистами.

После этого восхождения Юлик стал ходить совсем один. В 60-е годы команда альпинистов-высотников СКАН устраивала экспедиции на Памире. Юлик заранее узнавал, куда в очередной раз едут альпинисты, где будет базовый лагерь. Наступало лето, Юлик бродил по Памиру, через перевалы, выходил к базовому лагерю, там кормился, запасался продуктами и уходил в обратный путь.

Как-то Вильям Смит, мастер спорта из команды СКАН, рассказывал, как Юлик шел, шел к их лагерю и не дошёл совсем немного. Настала темнота, Юлик палатки не имел, вырыл ямку в снегу, завернулся в одеяло и провел ночь до утра. «Другой бы замерз», — говорил Смит, «А ему ничего».

Собираясь в очередное путешествие, Юлик попросил у меня кое-что из снаряжения: пару ледовых крюков, ещё что-то. Я ему сказал, что одиночных хождений не одобряю, однако дал, что он просил. Не дашь, ведь всё равно пойдет, только без крючьев, что ещё опаснее. Снаряжение просил не только у меня одного. Подходил и к Толе Карацубе, может ещё к кому.

Но как верёвочке ни виться. ... Наступил 1968 год. СКАН на этот раз экспедицию не проводил, но зато планировалась грандиозная экспедиция Московского «Буревестника» под руководством В.Т.Галкина. Юлик рассчитывал на эту экспедицию. По плану экспедиция должна была работать на пике Ленина, а потом перебазироваться в район пика Коммунизма со стороны ледника Фортамбек. В верховьях ледника (это северная сторона пика Коммунизма) на поляне (потом её назовут «поляной Сулоева») и будет базовый лагерь. Юлик как раз на него и хотел выйти.

В результате аварии с парашютистами на пике Ленина переезд группы альпинистов под пик Коммунизма задержался на две недели. Юлик пришел на Фортамбек и никого не обнаружил. Есть сведения, что он поднимался на плато. Некоторое время он подождал. Что делать дальше? Наверняка что-то случилось. Никто не прилетает, когда прилетят и прилетят ли вообще, неизвестно. А у него продукты кончились...

... Шел сентябрь, на работу Юлик не выходил, стали беспокоиться. Альпинисты-высотники Академии Наук организовали экспедицию для его поиска и в сентябре вылетели на Памир. Нашли записки, которые оставлял Юлик Назаров. Он писал, что не дождался экспедиции «Буревестника» и решил выходить через перевал Шини-Бини. В последней записке сообщал, что съел крем «Нивея» (крем для защиты от солнечных ожогов). Других следов найти не удалось.

Б.И.Борисов, лето 2008 года.