Б.И.Борисов

Восхождение на Чатын по ромбу 1982 г.

Собираемся снова на Чатын, на этот раз двумя группами.

Немного о маршруте. На картосхеме вверху справа видно, что верхнее плато Чалаатского ледника (обозначено римской цифрой II) почти полностью окружено кольцом гор. С юга — массив Чатына, с запада пик Щуровского и пик Вуллея, с севера — пик Кавказ, Бжедух, пик «Вольная Испания».

Впервые стена Чатына была пройдена в 1952 году командой альпиниады МГУ под руководством Б.А.Гарфа (5Б). Они прошли по правому ребру треугольника Северной стены. И, видимо, Гарф обратил внимание альпинистов на «ромб» как на проблему для советского альпинизма.

Попытку пройти «ромб» предприняла команда «Спартака» во главе с В.М.Абалаковым в 57 году. В команду были собраны лучшие скалолазы «Спартака», включая Мишу Хергиани. Пройти полностью «ромб» им тогда не удалось. Впервые «ромб» был пройден в 1959 году двумя группами: группой Льва Мышляева и группой Андрея Снесарева. Про восхождение группы Мышляева есть рассказ Олега Космачева /см. А.Г.Овчинников. Альпинисты МВТУ им. Н.Э.Баумана, стр. 193-200/.

Стена «ромба» довольно короткая. Всего 12 верёвок, но верёвок трудных. Первые группы проходили «ромб» подолгу. Вот данные из книги Александра Наумова «Горы Сванетии», страницы 155-156. Группа Граковича (1972) — 13 дней; группа Мышляева (1959) — 11 дней и по тому же маршруту группа Граковича (1970) — 10 дней; группа Черносливина (1965) — 9 дней. Группа Снесарева (1959) проходила маршрут больше месяца, и по тому же маршруту группа П.Буданова (1965) — 9 дней. (Что всё-таки включал Наумов в эти дни? От начала обработки и до вершины?)

Мы прошли самоё стену Ромба за три дня. Плюс день обработки, плюс день на подъём по крыше и спуск по 3А на Ушбинское плато и далее в лагерь. Всего восхождение заняло пять дней.

В прошлом (1981) году группа нашего сбора под руководством Винокурова прошла Ромб по маршруту Снесарева. Была непогода, и ребятам там здорово досталось. Вернувшись, Толя рассказывал, что на скале написаны фамилии участников восхождения Абалакова, докуда те дошли. «Виталию Михайловичу немного духу нехватило. Им осталось пройти две верёвки…»

Когда я первый раз заглянул туда через западный гребень, то увидел фантастическую картину. Черные стены, белое дно, сверху крышей облака, так что самих вершин не видно. Клубятся, как над гигантским котлом... Похоже на преисподнюю.

А вот первое впечатление Константина Туманова, участника восхождения 1952 года в составе группы Б.Гарфа, увидевшего впервые стену с перевала «Ложный Чатын».

…Палатки двух групп нашего сбора стоят на верхнем плато ледника Чалаат, под самой стеной Чатына. Стена выглядит чёрной, мрачной и немного страшноватой. Выше «ромба» так называемая «крыша» — довольно крутой склон, ведущий к вершине. На крыше много льда и снега, всё это подтаивает и течёт по стене. «Ромб» практически вертикальный и смотрит на север. Солнце заглядывает на него редко, только к вечеру, когда уйдёт на северо-запад и ещё не опустится за гребень, который между Чатыном и пиком Щуровского. И если к тому же ясная погода.

В нашей группе руководитель Юра Калагин. Основной забойщик — Витя Мерлис, я, наверное, запасной. Еще в нашей группе пойдут Коля Опойцев, пятого участника не помню.

В другой группе идут Винокуров, Миша Темиров, кажется, Саша Карзанов, кто-то ещё. Те ребята нацелились пройти по пути Черносливина. А мы собрались на маршрут Граковича, самый правый на «ромбе». Лично мне по большому счёту всё равно, какой маршрут идти. Лишь бы «Пройти Чатын!» Маршруты мало отличаются по трудности — все шестёрки. Но в разговорах как-то считалось, что левый, Снесаревский маршрут и самый правый — Граковича — чуть попроще, а Мышляевский и Черносливина — посложнее. При этом маршрут Черносливина котировался почему-то повыше. Еще считалось, что маршрут Снесарева — самый мокрый, а маршрут Граковича — самый сухой, но там больше падающих камней.

Как обычно, в первый день проводится обработка нижней части маршрута одной связкой, а с утра второго дня начнётся собственно восхождение всей группой. На обработку завтра пойдёт Витя Мерлис с Колей Опойцевым. Налегке. Возьмут верёвки, снаряжение и немного перекуса по карманам. И всё.

Сегодня погода хорошая, тихо и ясно. Солнце опустилось за гребень пика Щуровского, фирн на плато стал фиолетовым, потом синим. Мрачный Чатын совсем почернел. Плато окружено со всех сторон крутыми горами, будто гигантскими стенами, а мы на дне, крошечными точками у южной стороны этого дна. За нашей спиной плато, чуть понижаясь, вдали поворачивает на восток, а потом, через скальные ворота уходит на юг, в Сванетию. Но этот поворот от наших палаток уже не виден, т.к. закрыт восточным ребром Чатына.

Вечереет. Саша Карзанов затеял долгий спор с Мишей Темировым о судьбах страны, и что хорошо у нас и что плохо (напомню, что это лето 82-го, жив ещё Брежнев, которого не станет текущей осенью). Темиров недавно в нашей команде. Он из МВТУ, работает начальником цеха на заводе в Балашихе. А Саша с мехмата МГУ, научный работник. В этом споре «теории» с «практикой» практик (т.е. Темиров) более убедителен, и народ присуждает ему победу.

На следующий день двойка Мерлиса ушла на обработку. Мы смотрим на стену, собираемся не спеша, варим. Полагается с обработки возвращаться не очень поздно, к обеду. Ждем ребят.

На этот раз двойка вернулась довольно поздно, день клонился к вечеру. Вернулись уставшие, но довольные. «Хорошо мы сегодня поработали, по-мужски» — сказал Витя, снимая снаряжение. Штормовка у Мерлиса вся промокла и топорщилась. Мерлис вообще этим отличался: имел вещи, которые выпускала советская промышленность для альпинистов в стародавние времена. Штормовка у него была старинная, зелёная, из брезента. На восхождения ходил с тяжёлым и несовременным «абалаковским» рюкзаком, который иронически называли «зелёным другом». В то время как остальные сшили себе и лёгкие ветровки, и довольно лёгкие самодельные рюкзаки. Однако обувь у него была как у всех: ботинки — двойной «вибрам» (первым Витя лез в галошах). Витя не сказал, где он повесил верёвки: на маршруте Граковича, или ещё где. Впрочем, никто его и не допрашивал, т.к. были уверены, что повесил там, где надо. Впрочем, может быть, руководителю сказал, а я пропустил мимо ушей. Мышляев был из МВТУ. Я думаю, Витя, сам выпускник МВТУ, хотел пройти его маршрут, поэтому там и полез. Как только мы вышли, выяснилось, что идём не «по Граковичу», а «по Мышляеву». Я даже обрадовался, потому что именно Мышляевский маршрут меня интересовал больше. Я, конечно, хотел пройти любой из маршрутов, но в первую очередь Мышляевский. Про Мышляева я рассказывал, а об этом их восхождении ходили легенды.

Первый день восхождения. Выходим рано, с рассветом. Берём с собой одну палатку-серебрянку на пятерых, все пять верёвок, включая те, которые были навешены ребятами вчера, примус с бензином, минимум продуктов, необходимое снаряжение, спальные мешки.

По фирну, который становился всё круче, быстро подошли к скалам и начали двигаться по навешенным верёвкам с помощью зажимов и лесенок. Витя Мерлис идёт впереди. По мере продвижения стараемся освободившиеся нижние верёвки использовать для дополнительной страховки при движении по перилам.

Ребята вчера действительно хорошо поработали: навесили много верёвок (сколько точно — не запомнил, давно было, может, три, а может, даже четыре). Скалы трудные. К середине дня навешенные накануне верёвки закончились, и группа начала двигаться по привычному алгоритму: пять человек — пять верёвок, каждый на двойной верёвке. Витя лезет первым, вторым идёт Опойцев. В этот день прошли ещё, наверное, две с половиной верёвки. Вышли на Абалаковскую полку, где и остановились на ночёвку.

Первый день группа отработала хорошо, поднялись довольно высоко. Уже можно оценить скалы Чатына: трудные, мокрые, местами припорошены снегом. Погода, в общем, хорошая: была видимость, не сыпало снегом, и не было потоков снега, текущих по вертикальным скалам, с чем встретились ребята в прошлом году. Я оценивал скалы, пройденные до Абалаковской полки, как трудные, но которые пролез бы и я, и Саша Карзанов, и Женя Монаенков.

Вите надо отдать должное, прошёл он этот участок хорошо. Я хочу сказать, что то, что прошёл Витя в первый день, я бы прошёл, наверное, с той же скоростью. Но вот то, что он пролез на следующий день — мокрый камин — я бы так не пролез, это действительно класс!

Однако по порядку. Абалаковская полка не сплошная, там встречаются небольшие полочки, торчащие камни, разрушенные участки, засыпанные снегом. Таких полок, чтобы можно было сидеть — мало. Мы нашли две небольших, каждая на двух человек. Витя не захотел тесниться и ушёл вправо в неявный кулуар под камином. Там был как бы снежный сугроб в виде небольшой копны. Видимо сверху по камину сыпал снег и насыпал этот конус. Витя срубил верхушку конуса и уселся с комфортом. Витя у нас самый смелый. Устраиваться на этой снежной нашлёпке было рискованно, т.к. она могла рухнуть, зато сидеть удобно. Правда, Витя был привязан к перилам, да и не рухнуло там ничего, зря мы опасались.

К ночёвке мы готовились по всем правилам: набили много крючьев, протянули несколько перильных верёвок. Сделали основные перила и перила на уровне груди для рук. Развесили по крюкам связки карабинов с крючьями. Всё, что могло бы упасть, было к чему-нибудь привязано. Витя сидел в стороне, к нему тоже была протянута перильная верёвка. Вдобавок между нашей группой и Витей натянули переправу из репшнура и по ней передавали Вите чай в ведёрке.

Возились долго. Чай варили уже в темноте. Вообще на этом восхождении мы ели мало, но голода не чувствовали. К тому же примус горел плоховато, мы успевали только натопить тёплой воды из снега. По два раза варить (чай, потом суп) не получалось. Как нам объяснил Коля Опойцев, он, чтобы не брать кастрюлю, взял этот примус, не самый лучший, потому что у него был самодельный жестяный (значит лёгкий) чехол. Чехол мы использовали вместо кастрюли.

Ночь провели сидя. Я, помню, подложил под себя сидушку. Потом, сидя на полочке, натянул на ноги, прямо на ботинки, спальный мешок, и дальше натянул его как можно выше. На ноги, которые уже в мешке, натянул пустой рюкзак, а шнурок, стягивающий горловину рюкзака, прищёлкнул к перилам. Получилась опора для ног, хоть и висели ноги над пропастью. Руки положил на перильную верёвку. Спиной касался скалы. К этой скале прислонился головой в каске и забылся, как бы провалился в черноту.

Мне казалось, что я очнулся через несколько минут. Открыл глаза, с удивлением увидел вдали на небе чуть светлеющую полоску. Вскоре там, за горами, стало краснеть.

Ночь прошла, близко рассвет. Значит, я проспал несколько часов, потому что вчера закончил возню точно раньше двенадцати, а сейчас уже скоро пять. Пора готовиться к выходу.

Во второй день впереди идёт опять Витя. Скалы трудные, Витя лезет и лезет, верёвка за верёвкой. Пролезет очередную верёвку, сделает станцию, дождётся, когда подойдет второй, и снова вверх. Станции Витя делает хорошие, крюки набиты надёжно. Следом работает группа: передвигается вверх с рюкзаками на спинах, выбивает крючья, переносит верёвки. Да, на станциях у Вити крючья надёжные, а вот промежуточные не всегда. Как когда получится.

В этот день Витя пролез длинный и мокрый камин. Я там поднимался по верёвке и всё оценивал, как тут Вите удалось пройти. Трещин почти нет, крючья забиты редко, реже, чем полагается на таких скалах. Стена камина вертикальная, сырая и немного скользкая. Ему, первому, приходилось рисковать, далеко уходить от крюка.

К вечеру вышли на небольшое выполаживание. Здесь ночевали предыдущие группы. Остановились на ночёвку и мы. Палатку не поставишь, но есть несколько мест, где можно расположиться, лёжа или полулёжа.

Я полусидел, прислонившись спиной к скале. Наступили сумерки, темнело. Юра Калагин положил мне на живот свой плащ и попросил подержать, а сам начал устраиваться в сторонке. Я забылся немного, а когда Юра, выложив себе ложе, попросил плащ, то я обнаружил, что плаща под рукой нет. Уронил. Прекрасный синий плащ, который Юра сам сшил. Было стыдно. Ночью осадков не было, мы неплохо отдохнули. С утра морозит и сухо. Немного подискутировали и пошли влево-вверх по довольно простым скалам. Перед выходом я подошёл к Юре (он руководитель) и сказал, что Витю надо сменить, он отработал три дня, и что я готов идти первым. А сам подумал, что скалы выше сухие, как раз для меня. Но Юра как то нерешительно говорит, что у Вити, мол, хорошо получается, пусть и дальше он идёт впереди.

Этот относительно более простой участок вселил надежду, что вскоре начнёт выполаживать. Все уже начали уставать от бесконечных отвесов и напряжения. Однако вскоре опять стало круто. Кругом нависали угрюмые скалы, и конца их не было видно. Я подумал, как же здесь шли первопроходцы и не сломались? Ведь они не знали, что их там дальше ждёт, проходима ли вообще стена?

Витя ушёл вперёд. Последняя верёвка перед крышей далась Вите тяжело. Там такая гладкая скала, вертикальная, в верхней части загибается, переходя в отрицательный наклон. Лазаньем последние метров шесть пролезть нельзя, надо на лесенках или «зальцугом». Витя пошёл зальцугом, забивая крючья, а Коля Опойцев подтягивал его: то одной верёвкой, то другой. Намучились оба, и Витя и Коля. Вся группа подтянулась, мы стояли снизу и ждали. Я всё сожалел, что утром не уговорил Витю смениться.

Всё-таки Витя пролез, вышел на «крышу», и мы по очереди следом. Вышли на скалы средней крутизны, припорошенные снегом. Скалы типа бараньих лбов, но не гладкие. Ниже — обрыв, стена «ромба». Выше — снег, переходящий в снежно-ледовый гребешок. На скалах трещин хороших нет, еле-еле забили крюк сомнительной надёжности. Палатку поставить негде, надо подниматься на гребешок и вырубать площадку там.

Поднялись на снег на полверёвки от нижнего скального крюка. Под снегом был плотный фирн, мы, кажется, завинтили ледобур. Но тоже ненадёжный, потому что до прочного льда не достали. И вырубили площадку в фирне как раз под палатку. Как это обычно делается, в виде ступеньки в склоне: склон, вертикальная стенка длиной немного больше длины палатки, горизонтальная площадка на ширину дна палатки, далее вниз ? продолжение склона. Поужинали на улице.

На радостях, что мы уже вверху, ребята несколько ослабили бдительность. Стали спорить, как укладываться в палатке: сидя поперёк, прислонившись спинами к снежной стенке, или лечь вдоль, как обычно спят в палатках. Понятно, хотелось спать лёжа. Но в палатке места хватает для пятерых, только если сидеть поперёк. Ребята стали говорить, ничего, поместимся. Снаружи было темно, только слегка белел снег, быстро холодало. Четверо улеглись в палатке. Витя лежал с краю. Когда ложился пятый, тела раздвинулись и вытеснили его на стенку палатки, так что он вывесился с горизонтальной части площадки на склон. Хуже того, стенка палатки начала расползаться, и Витя мог вывалиться в дыру и улететь, но успел ухватиться за чужую руку. Мгновенно благодушие выветрилось. Никто уже не помышлял провести ночь лёжа. Все уселись рядком поперёк палатки, спинами к вырубленной стенке, и так продремали до утра.

Наутро мы ещё не кончили завтракать, как увидели, что снизу поднимается группа Винокурова. Они вышли на «крышу» и продвигались по фирну в направлении нашего гребешка. Впереди красиво шёл Миша Темиров с двумя ледовыми молотками. После встречи и небольшого обмена информацией начали подъём к вершине единой цепочкой в девять человек. Путь по «крыше» до вершины идёт, в основном, по скалам. Я бы оценил трудность этой части маршрута как 5А. После отвесов «ромба» скалы казались несложными.

Мы проходили верёвку за верёвкой, двигаясь по перилам. Сверху, над головой, была серая пелена, откуда падали редкие снежинки. Тепло и безветренно. К середине дня стали замечать, что кусается: то это, то другое. Карабин, верёвка. У меня царапало шею, как будто проволока застряла в ветровке. Догадались, что это электричество. Грозы не было, но чем выше, тем больше насыщенность электричеством.

Вышли на гребень, вершина рядом. Все туда не пошли, побоялись. Калагин с Мерлисом быстро поменяли записку и сразу спустились к остальным на гребень. Путь по гребню 3А и спуск на Ушбинское плато проходил в тумане. Вёл нас Винокуров, который хорошо знал дорогу по прошлому году. На этом участке технических трудностей нет, но очень трудно найти правильный путь, тем более в тумане. Спасибо Винокурову, он нас там прямо вывел, как из лабиринта.

Б.И.Борисов,
Москва, 24 августа 2011 г.

 
См. также обсуждение рассказа Ю.Лапина о восхождении на Чатын по ромбу 1992 г.